Преподобная Елена Дивеевская

Еле­на Ва­силь­ев­на Ман­ту­ро­ва бы­ла дво­рян­ско­го ро­да и про­жи­ва­ла не­да­ле­ко от Са­ров­ской пу­с­ты­ни в ро­ди­тель­ском име­нии в се­ле Ну­ча. Она бы­ла ве­се­ло­го нра­ва и о ду­хов­ном не име­ла ни­ка­ко­го по­ня­тия. Но не­ожи­дан­ное про­ис­шест­вие пол­ностью пе­ре­ме­ни­ло ее жизнь. В уезд­ном го­ро­де Кня­ги­ни­не Ни­же­го­род­ской гу­бер­нии ей явил­ся ог­ром­ный страш­ный змий. Он был че­рен и страш­но без­об­ра­зен, из его пас­ти вы­хо­ди­ло пла­мя, и пасть ка­за­лась та­кой боль­шой, что ей по­ка­за­лось, буд­то змий по­гло­тит ее. Змий спус­кал­ся ни­же и ни­же, Еле­на Ва­силь­ев­на уже ощу­ща­ла его ды­ха­ние, и тог­да она за­кри­ча­ла: «Ца­ри­ца Не­бес­ная, спа­си! Даю Те­бе клят­ву, ни­ког­да не вы­хо­дить за­муж и пой­ти в мо­на­с­тырь!» Страш­ный змей тот­час взвил­ся вверх и ис­чез.
Пос­ле это­го Еле­на Ва­силь­ев­на со­вер­шен­но из­ме­ни­лась, она ста­ла серь­ез­ная, ду­хов­но на­стро­ен­ная и ста­ла чи­тать свя­щен­ные кни­ги. Мир­ская жизнь бы­ла ей не­вы­но­си­ма, и она жаж­да­ла по­ско­рее уй­ти в мо­на­с­тырь и со­всем за­тво­рить­ся в нем. Она по­еха­ла в Са­ров к от­цу Се­ра­фи­му про­сить его бла­го­сло­ве­ния на по­ступ­ле­ние в мо­на­с­тырь. Ба­тюш­ка же ска­зал: «Нет, ма­туш­ка, что ты это за­ду­ма­ла! В мо­на­с­тырь — нет, ра­дость моя, ты вый­дешь за­муж!» — «Что это вы, ба­тюш­ка! — ис­пу­ган­но ска­за­ла Еле­на Ва­силь­ев­на. — Ни за что не пой­ду за­муж, я не мо­гу, да­ла обе­ща­ние Ца­ри­це Не­бес­ной ид­ти в мо­на­с­тырь, и Она на­ка­жет ме­ня!» — «Нет, ра­дость моя, — про­дол­жал ста­рец, — от­че­го же те­бе не вый­ти за­муж! Же­них у те­бя бу­дет хо­ро­ший, бла­го­чес­ти­вый, ма­туш­ка, и все те­бе за­ви­до­вать бу­дут! Нет, ты и не ду­май, ма­туш­ка, ты не­пре­мен­но вый­дешь за­муж, ра­дость моя!»

Еле­на Ва­силь­ев­на уеха­ла огор­чен­ная и, вер­нув­шись до­мой, мно­го мо­ли­лась, пла­ка­ла, про­си­ла у Ца­ри­цы Не­бес­ной по­мо­щи и вра­зум­ле­ния. Чем боль­ше она пла­ка­ла и мо­ли­лась, тем силь­нее раз­го­ра­лось в ней же­ла­ние по­свя­тить се­бя Бо­гу. Мно­го раз про­ве­ря­ла она се­бя и все бо­лее и бо­лее убеж­да­лась, что все свет­ское, мир­ское ей не по ду­ху, и она со­вер­шен­но из­ме­ни­лась. Не­сколь­ко раз Еле­на Ва­силь­ев­на ез­ди­ла к от­цу Се­ра­фи­му, но он твер­дил, что она долж­на вый­ти за­муж, а не ид­ти в мо­на­с­тырь. Так це­лых три го­да го­то­вил ее ба­тюш­ка Се­ра­фим к пред­сто­я­щей пе­ре­ме­не в ее жиз­ни и к по­ступ­ле­нию в Ди­ве­ев­скую об­щи­ну. И на­ко­нец он ска­зал ей: «Ну, что ж, если уж те­бе так хо­чет­ся, то пой­ди, вот за две­над­цать верст от­сю­да есть ма­лень­кая об­щин­ка ма­туш­ки Агафьи Се­ме­нов­ны, пол­ков­ни­цы Meльгуновой, по­гос­ти там, ра­дость моя, и ис­пы­тай се­бя!» Еле­на Ва­силь­ев­на в ра­дос­ти по­еха­ла из Са­ро­ва пря­мо в Ди­ве­е­во. В ту по­ру ей бы­ло двад­цать лет.

Че­рез ме­сяц пос­ле при­ез­да Еле­ны Ва­силь­ев­ны в Ди­ве­е­во ее по­тре­бо­вал к се­бе ба­тюш­ка Се­ра­фим и ска­зал: «Те­перь, ра­дость моя, по­ра уже те­бе и с же­ни­хом об­ру­чить­ся!» Еле­на Ва­силь­ев­на, ис­пу­ган­ная, за­ры­да­ла и вос­клик­ну­ла: «Не хо­чу я за­муж, ба­тюш­ка!» Но отец Се­ра­фим успо­ко­ил ее, го­во­ря: «Ты все еще не по­ни­ма­ешь ме­ня, ма­туш­ка! Ты толь­ко ска­жи на­чаль­ни­це-то Ксе­нии Ми­хай­лов­не, что я при­ка­зал с Же­ни­хом те­бе об­ру­чить­ся, в чер­нень­кую одеж­ку одеть­ся… Ведь вот как за­муж-то вый­ти, ма­туш­ка! Ведь вот ка­кой Же­них-то, ра­дость моя!» И до­ба­вил: «Ви­ден мне весь путь твой бо­го­лю­би­вый! Тут те­бе и на­зна­че­но жить, луч­ше это­го ме­с­та ни­где нет для спа­се­ния; тут ма­туш­ка Агафья Се­ме­нов­на в мо­щах по­чи­ва­ет; ты хо­ди к ней каж­дый ве­чер, она тут каж­дый день хо­ди­ла и ты под­ра­жай ей так же, по­то­му что те­бе этим же пу­тем на­до ид­ти, а если не бу­дешь ид­ти им, то и не мо­жешь спас­тись.

Пре­по­доб­ный Се­ра­фим же­лал на­зна­чить Еле­ну Ва­силь­ев­ну на­чаль­ни­цей сво­ей Мель­нич­ной оби­те­ли. Ког­да ба­тюш­ка в вос­тор­ге объ­явил ей об этом, Еле­на Ва­силь­ев­на страш­но сму­ти­лась. «Нет, не мо­гу, не мо­гу я это­го, ба­тюш­ка! — от­ве­ти­ла она пря­мо. — Всег­да и во всем слу­ша­лась я вас, но в этом не мо­гу! Луч­ше при­ка­жи­те мне уме­реть, вот здесь, сей­час, у ног ва­ших, но на­чаль­ни­цей — не же­лаю и не мо­гу я быть, ба­тюш­ка!» Не­смот­ря на это, отец Се­ра­фим впо­следст­вии, ког­да устро­и­лась мель­ни­ца и он пе­ре­вел в нее семь пер­вых де­ву­шек, при­ка­зал во всем им бла­го­слов­лять­ся и от­но­сить­ся к Еле­не Ва­силь­ев­не, хо­тя она так и оста­лась до са­мой смер­ти сво­ей жить в Ка­зан­ско-цер­ков­ной об­щин­ке. Это до та­кой сте­пе­ни сму­ща­ло юную по­движ­ни­цу, что да­же и пе­ред смертью сво­ей она твер­ди­ла, как бы в ис­пу­ге: «Нет, нет, как угод­но ба­тюш­ке, а в этом не мо­гу я его слу­шать­ся; что я за на­чаль­ни­ца! Не знаю, как бу­ду отве­чать за свою ду­шу, а тут еще отве­чать за дру­гие! Нет, нет, да прос­тит мне ба­тюш­ка, и по­слу­шать его в этом ни­как не мо­гу!» Од­на­ко отец Се­ра­фим все вре­мя по­ру­чал ей всех при­сы­ла­е­мых им сес­тер и, го­во­ря о ней, на­зы­вал всег­да «Гос­по­жа ва­ша! На­чаль­ни­ца!»

Со вре­ме­ни освя­ще­ния Рож­дест­вен­ских хра­мов ба­тюш­ка Се­ра­фим на­зна­чил Еле­ну Ва­силь­ев­ну цер­ков­ни­цей и риз­ни­чей, для это­го он по­про­сил Са­ров­ско­го иеро­мо­на­ха от­ца Ила­ри­о­на по­стричь ее в ря­со­фор, что и бы­ло ис­пол­не­но. Она без­вы­ход­но пре­бы­ва­ла в церк­ви, чи­та­ла по шес­ти ча­сов кря­ду Псал­тирь, так как ма­ло бы­ло гра­мот­ных сес­тер, и но­че­ва­ла по­это­му в церк­ви, не­мно­го от­ды­хая на кам­не где-ни­будь в сто­рон­ке на кир­пич­ном по­лу.

Не­по­сти­жи­ма ее смерть. По бла­го­сло­ве­нию ба­тюш­ки Се­ра­фи­ма вы­ле­чен­ный им от тя­же­лой бо­лез­ни брат Еле­ны Ва­силь­ев­ны Ми­ха­ил Ва­силь­е­вич Ман­ту­ров про­дал свое име­ние, от­пус­тил на сво­бо­ду кре­пост­ных лю­дей и, со­хра­нив до вре­ме­ни день­ги, по­се­лил­ся на куп­лен­ной Еле­ной Ва­силь­ев­ной зем­ле со стро­жай­шей за­по­ве­дью: хра­нить ее и за­ве­щать пос­ле смер­ти Се­ра­фи­мо­вой оби­те­ли (впо­следст­вии на этой зем­ле в 1848 го­ду был за­ло­жен, а к 1875 го­ду по­стро­ен и освя­щен в честь Свя­той Тро­и­цы глав­ный со­бор Ди­ве­ев­ской оби­те­ли). Всю жизнь Ми­ха­ил Ва­силь­е­вич Ман­ту­ров тер­пел уни­же­ния за свой еван­гель­ский по­сту­пок. Но он пе­ре­но­сил все без­ро­пот­но, мол­ча, тер­пе­ли­во, сми­рен­но, крот­ко, с бла­го­ду­ши­ем по люб­ви и не­обы­чай­ной ве­ре сво­ей к свя­то­му стар­цу, во всем бес­пре­ко­с­лов­но его слу­ша­ясь, не де­лая ша­га без его бла­го­сло­ве­ния, все­го се­бя и всю свою жизнь пре­дав в ру­ки пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма

Ког­да Ми­ха­ил Ва­силь­е­вич Ман­ту­ров за­бо­лел зло­ка­чест­вен­ной ли­хо­рад­кой, и эта бо­лезнь бы­ла к смер­ти, отец Се­ра­фим при­звал к се­бе Еле­ну Ва­силь­ев­ну и ска­зал ей: «Ты всег­да ме­ня слу­ша­ла, ра­дость моя, и вот те­перь хо­чу я те­бе дать од­но по­слу­ша­ние… Ис­пол­нишь ли его, ма­туш­ка?» — «Я всег­да вас слу­ша­ла, — от­ве­ти­ла она, — и всег­да го­то­ва вас слу­шать!» — «Вот, ви­дишь ли, ма­туш­ка, — про­дол­жал ста­рец, — Ми­ха­ил Ва­силь­е­вич, бра­тец-то твой, бо­лен у нас и при­шло вре­мя ему уми­рать и уме­реть на­до ему, ма­туш­ка, а он мне еще ну­жен для оби­те­ли-то на­шей, для си­рот-то… Так вот и по­слу­ша­ние те­бе: умри ты за Ми­ха­и­ла-то Ва­силь­е­ви­ча, ма­туш­ка!» — «Бла­го­сло­ви­те, ба­тюш­ка!» — от­ве­ти­ла Еле­на Ва­силь­ев­на сми­рен­но и как буд­то спо­кой­но. Отец Се­ра­фим пос­ле это­го дол­го-дол­го бе­се­до­вал с ней, услаж­дая ее серд­це и ка­са­ясь во­про­са смер­ти и бу­ду­щей веч­ной жиз­ни. Еле­на Ва­силь­ев­на мол­ча все слу­ша­ла, но вдруг сму­ти­лась и про­из­нес­ла: «Ба­тюш­ка! Я бо­юсь смер­ти!» — «Что нам с то­бой бо­ять­ся смер­ти, ра­дость моя! — от­ве­тил о. Се­ра­фим. — Для нас с то­бою бу­дет лишь веч­ная ра­дость!» Вер­нув­шись до­мой, она за­бо­ле­ла, слег­ла в по­стель и ска­за­ла: «Те­перь уже я бо­лее не вста­ну!» Од­наж­ды вся из­ме­нив­шись в ли­це, она ра­дост­но вос­клик­ну­ла: «Свя­тая Игу­ме­ния! Ма­туш­ка, оби­тель-то на­шу не оставь!..»

Она скон­ча­лась на­ка­ну­не празд­ни­ка Пя­ти­де­сят­ни­цы, 28 мая 1832 го­да, двад­ца­ти се­ми лет от рож­де­ния, про­быв в Ди­ве­ев­ской оби­те­ли все­го семь лет. На дру­гой день, в са­му Тро­и­цу, во вре­мя за­упо­кой­ной ли­тур­гии и пе­ния Хе­ру­вим­ской пес­ни, во­очию всех пред­сто­я­щих в хра­ме по­кой­ная Еле­на Ва­силь­ев­на, как жи­вая, три ра­за ра­дост­но улыб­ну­лась в гро­бу. Ба­тюш­ка го­во­рил: «Ду­ша-то ее как пти­ца вспорх­ну­ла! Хе­ру­ви­мы и Се­ра­фи­мы рас­сту­пи­лись! Она удос­то­и­лась си­деть не­да­ле­ко от Свя­тыя Тро­и­цы аки де­ва!»

Еле­ну Ва­силь­ев­ну по­хо­ро­ни­ли ря­дом с мо­ги­лой пер­во­на­чаль­ни­цы ма­туш­ки Алек­сан­дры, с пра­вой сто­ро­ны Ка­зан­ской церк­ви. В эту мо­ги­лу не раз со­би­ра­лись по­хо­ро­нить мно­гих мир­ских, но ма­туш­ка Алек­сан­дра, как бы не же­лая это­го, со­вер­ша­ла каж­дый раз чу­до: мо­ги­ла за­ли­ва­лась во­дой и хо­ро­нить де­ла­лось не­воз­мож­ным Те­перь же та мо­ги­ла оста­лась су­хой, и в нее опус­ти­ли гроб пра­вед­ни­цы и мо­лит­вен­ни­цы Се­ра­фи­мо­вой оби­те­ли.

Еле­на Ва­силь­ев­на бы­ла чрез­вы­чай­но кра­си­вой и при­вле­ка­тель­ной на­руж­нос­ти, круг­ло­ли­цая, с быст­ры­ми чер­ны­ми гла­за­ми и чер­ны­ми же во­ло­са­ми, вы­со­ко­го рос­та.

Тро­парь пре­по­доб­ным Алек­сан­дре, Мар­фе и Еле­не Ди­ве­ев­ским, глас 4
Яви́ли­ся ес­те́ зем­ли́ Рос­си́йския укра­ше́ние, на­ча́льни­цы оби́те­ли Ди­ве́ев­ския пре­по­до́бныя ма́те­ри на́ша Алек­са́ндро, Ма́рфо и Еле́но, бла­го­сло­ве́ние Ца­ри́цы Не­бе́сныя ис­пол­нив­шия и дерз­но­ве́ние ко Го́спо­ду стя­жав­шия, мо­ли́те у пре­сто́ла Пре­свя­ты́я Тро́ицы о спа­се́нии ду́ш на́ших.

Тро­парь пре­по­доб­ной Еле­не Ди­ве­ев­ской, глас 5
Ди́вно бы́сть ко Го́спо­ду при­зва́ние твое́, сла́вно бы́сть и рав­ноа́нгель­ное жи­тие́, кро́тко бы́сть твое́ крес­то­но­ше́ние, чу́дно бы́сть сми­рен­но­му́дрие твое́. По­слу́шли­ва бы­ла́ еси́ да́же до ча́ши сме́рт­ныя и из Ди­ве́ев­ской оби́те­ли в Не­бе́сную взо­шла́ еси́. Ра́дуй­ся, Еле́но пре­по­до́бная, и не ос­та́ви ны пред­ста́тельст­вом твои́м.

Кон­дак пре­по­доб­ным Алек­сан­дре, Мар­фе и Еле­не Ди­ве­ев­ским, глас 8
Ди­ве́ев­ския све­ти́льни­цы все­све́тлыя, пре­по­до́бныя ма́те­ри на́ша Алек­са́ндро, Ма́рфо и Еле́но, в по­ще́нии, бде́нии, мо­ли́тве и тру­де́х до́бре под­ви­за́ли­ся ес­те́ и по сме́рти на́с осве­ща­е­те чу­де́с ис­то­чень­ми и ис­це­ля́ете не­ду́гу­ю­щих ду­ши́; мо­ли́те Хрис­та́ Бо́га гре­хо́в остав­ле́ние да­ро­ва́ти лю­бо́вию чту́щим свя­ту́ю па́мять ва́шу.

Кон­дак пре­по­доб­ной Еле­не Ди­ве­ев­ской, глас 4
Ми́ра су­е­ту́ ос­та́вив­ши, бла­же́нная Еле́но, в Ди­ве́ев­скую оби́тель все­ли́ла­ся еси́, и от из­бра́нни­ка Вла­ды́чи­цы Пре­чи́стыя услы́ша­ла еси́: вску́ю сме́рти убоя́ла­ся еси́? По́дви­гом до́брым под­ви­за́ла­ся еси́, те­че́ние скон­ча́ла, ве́ру со­блю­ла́ еси́. Про́чее у́бо со­блю­да́ет­ся ве­не́ц пра́вды ти, его́же воз­да́ст ти Гос­по́дь в день он, я́ко всем воз­лю­би́вшим яв­ле́ние Его́. По­тщи́ся же ско́ро при­ити́ к Пра́вед­но­му Су­дии́.

Мо­лит­ва пре­по­доб­ной Еле­не Ди­ве­ев­ской
О, пре­по­до́бная и бо­го­но́сная ма́ти Еле́но, Ди­ве́ев­ская сла́во и по­хва­ло́, от ог­не­ды́ша­ще­го зми́я, тя по­гло­ти́ти тща́вша­го­ся, мо­ли́тва­ми ко Го́спо­ду и де́вст­вен­на­го жи­тия́ обе­то­ва́ни­ем чу­де́сно из­ба́влен­ная, свя­ты́м пре­по­до́бным Се­ра­фи́мом ко и́но­чест­ву пред­уго­то́ван­ная и Са­мо­му́ Го́спо­ду уне­ве́щен­ная, на­ча́льни­цею об­щи́ны де­ви́чес­кия из­бра́нная, оба́че слу­го́ю всем сми­рен­но­му́дрен­но я́вль­ша­я­ся, по­слу́шли­ва да́же до сме́рти ста́рцу тво­е­му́ бы́вшая, по сло­ве­си́ его́ за бра́та тво­е­го́ мно­гост­ра­да́льна­го мла­до́ю уме́ршая, еще́ на зем­ли́ Ца­ри́цу Не­бе́сную и Хрис­та́ Го́спо­да ви́дев­шая и во оби́те­ли Не­бе́сныя вос­хи­ще́нная, мо­ли́ся за ны, ма­ло­ду́шныя и не­по­слу́шли­выя, да и мы спо­до́бим­ся бла­го­да́тна­го вра­зум­ле́ния, ско­ре́йша­го ис­прав­ле́ния и ве́чна­го спа­се́ния. Ами́нь.

 

Па­мять 10 июня

 

Ис­поль­зо­ва­ны ма­те­ри­а­лы сай­тов Ни­же­го­род­ской мит­ро­по­лии и Аз­бу­ка ве­ры